«Никак поздним гостем решил прийти?» — чтобы понять, что Лески собирается накрыть дождь, Радмиле не было нужды выглядывать в окно. Тучи, неспешно затягивавшие небо серыми, как небелёная шерсть, клочьями, сливающимися в сплошную пелену, девушка чувствовала всей душой: вода словно готовилась растечься по её жилам, даруя силу молодой ведьме. Так и хотелось вылететь во двор и… но селяне уж точно не одобрят, если их ведьма будет скакать по двору, умываясь дождём. Да ладно бы весенним — от него косы растут гуще, — так ведь ныне осень.
«Одно название, что ведьма», — усмехнулась Радмила, доставая из лубяного короба начатую вышивку. — «Пока обдумают новость, что у них теперь ведьма есть, пока обсудят да разузнают, кто такая и откуда. Пока девка поотчаянней смелости наберётся явиться с делом или с бездельем — не менее седмицы пройдёт, а то и поболее. Пусть. Мне спешить некуда».
Хоть в дом она вошла как полагается, угостив осиротевшего Домового румяными блинами со сметаной, Радмила всё ещё не могла привыкнуть к тому, что теперь она здесь хозяйка. Что хочешь делай: хоть день-деньской на лавке валяйся да яблоки грызи. Особенно непривычно   и неуютно — несмотря на обновлённые наговоры и уложенные под порогом полынь и дедовник — ей было по ночам, если бы не мурлыканье кота. Рыжий нахал распробовал свободу и теперь бесцеремонно умащивался под боком у девушки, не боясь, что придёт старшая хозяйка и прогонит с кровати. Вот уж кто быстро почувствовал себя на новом месте как дома.
На столе появилась подушечка, ощетинившаяся иглами, как еж, потом коробок с разноцветной бисерной россыпью и другой — с нитками.
— Ишь, чего удумала, глаза портить! — раздалось ворчливо из-за печи. — Свет будет, тогда шей на здоровье, — новую хозяйку домовой, соскучившийся по человеческому присутствию, принял не чинясь и начал опекать, иногда даже чересчур усердно, как дед любимую внучку: того и гляди, начнёт женихов советовать. — Иди-ка лучше гостью встречай.
— Гостью? — удивилась Радмила, но послушно поднялась и вышла на крыльцо.

Гостья оказалась непростой и Радмила сразу насторожилась: известно же, что ведьма к ведьме без особой надобности не придёт. Может и не самое известное и хлебное место — Верхние Лески, — но какое бы ни было, оно теперь её. И уступать его девушка не собиралась.
Незнакомка, между тем, смотрела так пристально, будто не девица перед ней стояла, а диво дивное, чудо чудное, навроде Жар-Птицы, про которую все слыхали, да никто не видал.
Так и хотелось спросить, что за травы али узоры причудливые усмотрела на ней гостья, но язык наперёд ума в ход пускать Радмила отучилась не одну и не две весны назад, потому кивнула, подтверждая, что догадка правильная и она и есть местная ведьма.
— И тебе здравия. Входи, если не со злом пришла. Негоже гостью за порогом держать, да и дождь вот-вот пойдёт.
На городскую незнакомка не походила, а в Приболотье ведьмы не кишели, как грибы после дождя, и выходит, если память Радмиле не изменяла, что наведалась к ней Ясминка из Зелёного Мыса.
“Того гляди, следом и магичка явится,”  — про себя усмехнулась Радмила, — “на взвар с пирожками. Хотя, зачем ей деревенские ведьмы, побрезгует небось”.
Как только хозяйка вернулась, к порогу проскользнул кот, почуяв нового человека и насторожил уши, тщательно принюхиваясь. В защите Радмила была уверена — полынь и дедовник зло не пропустят, а если вдруг что, так ведро с водой на приступочке стоит: на голову опрокинуть, любого, хоть на удар сердца, да с толку собьёт.

«Чудеса да и только!» — то, что ведьмы отнюдь не ласковые сестрицы, что друг за дружку горой стоят, давно известно. И за книгу колдовскую,  случайно или нарочно без хозяйки оставшуюся, не то, что косы повыдирают — такую порчу наведут, что пятками вперёд не отходишь. А тут приходит ведьма и сама признаётся, что книгу у неё украли: — рассказать кому, не поверят, спросят не бражки ли на мухоморах хлебнула ненароком, а то и узнать захотят, как столь забористое питьё варить надо.
— Да ты присаживайся, не шибко тяжёлая, лавку не просидишь, — позволила себе малость пошутить Радмила. — Только вот в толк не возьму, от меня чего хочешь? Растолкуй, сделай милость.
И вправду, она Ясминку в первый раз видит, может статься, что и в последний. Да и ничем  ей Рада не обязана — ни родством, ни свойством — чтобы объясняться. Ей покамест не до чужих книг, со своей бы управиться. Поначалу писать-то на чистых страницах страшно было, почерк у Рады, как наставница говорит: «точь-в-точь пьяный кот лапой в дверь скребёт».
— Я твою книгу не крала, — всё же обронила Радмила, — а с проклятьями обожди. Дурное дело нехитрое, а если подумать, так закрутить можно…, — девушка почти мечтательно улыбнулась, припомнив парочку особо затейливых пожеланий, которыми она непременно одарит своих врагов, когда они у неё появятся. «Когда», а не «если». Ведьмы без врагов не бывает.
Не спеша прогулявшись к печи, Рада выставила на стол миску пирожков с гречневой кашей, потом кувшин молока и наполнила две кружки. Зелёные глазищи Лучика мигом стали умильно-жалобными. Рыжий рассчитывал не столько на хозяйку, сколько на гостью: «разве можно не поделиться с таким чудесным котиком? Никак нельзя!» — и прошёлся рядом с Ясминкой, мазнув пушистым хвостом по лодыжке девушки.
— Угощайся, — предложила Радмила, — пока тёплые.